Этика против силы

Назад

Источник: ''Российская газета''Сергей Капица, профессор

Сегодня многие готовы признать тот очевидный факт, что в первой половине и даже в первые три четверти XX века замкнутость была нормой политической жизни. Равно как и то, что в последние сорок лет стремление к единению, пусть и не везде, но постепенно прокладывает себе путь. И в этом отношении принципы Томаса Вудроу Вильсона, приведшие к образованию Лиги Наций, Устав ООН 1945 года, Римский договор, учредивший Европейское сообщество, как нельзя лучше демонстрируют, что на практике путь к осмыслению единства был тернистым. На закате минувшего века мы стали свидетелями не только значительных и положительных изменений в умонастроениях людей и целых народов, но и нового витка трагедий, порожденных страхом многообразия. Воспринятый как угроза, он принял уродливые формы этнических чисток, религиозной конфронтации и даже "столкновения цивилизаций".

Мы видели, как большие страны влияют на малые и, напротив, какое влияние малые страны могут оказывать на большие. Стало понятно, что число игроков на международной арене значительно возросло. Да, гегемония сильнейшего все еще дает о себе знать на международной арене. Но вместе с тем расширяется возможность быть услышанными и для других. Конечно, "услышать" еще не значит учесть, принять к сведению и в соответствии с этим "распределить роли". Но тенденция налицо. И надо иметь смелость принять изменения, происходящие с такой скоростью, которая была немыслима несколько десятилетий тому назад. Вероятно, возросшая скорость и размах перемен были и останутся самыми важными чертами последних лет XX века. Если представить наш мир в виде компьютера, приходит в голову такое сравнение. Собственно приборное оснащение "железо", быстро прогрессирующие технические элементы системы (а в нашем обществе - институты, которые являются своеобразным механизмом цивилизации) широко и активно используются во всем мире. А вот "программное обеспечение" (правила и нормы поведения, этика и право, законы управления, сами действующие лица) далеко не всегда соответствуют этой механике. Тем самым мы отмечаем фундаментальное несоответствие между аппаратными средствами и "программным обеспечением" цивилизации, ее нуждами и потенциальными возможностями. Скорость изменений заставляет всех нас учиться быстрее. А учиться быстрее можно, лишь расширяя собственные горизонты и обмениваясь опытом с максимальным числом различных групп и людей. Таким образом, процесс обучения, скорее всего, напрямую связан с разнообразием опыта, принятием самого многообразия как источника расширения знаний.

Последнее десятилетие XX века было отмечено ростом региональных конфликтов и массовыми, бедствиями вовлеченных в них людей. Инициаторы и участники таких столкновений объясняли их причину ссылками на этнические, религиозные, племенные, культурные, гендерные или другие различия. Те, кто совершал эти преступления, представляли их, во-первых, как последствия социальных, политических, экономических и иных различий. Во-вторых, призывали в адвокаты ложно понятое чувство коллективизма, групповой солидарности и южно понятые понятия суверенитета в открытом мире. Наконец, в-третьих, пытались утверждать, будто такие конфликты неизбежны. К сожалению, люди почти не подвергали сомнению такие объяснения причин конфликтов. Можно долго бродить по ролям смерти в Камбодже или на Балканах или по региону африканских Великих озер в напрасных поисках "убивающей длани истории", "насилующей руки культуры", "сокрушающего сапога власти" или "калечащего кулака религии". Такой поиск окажется бесполезным, ибо на нашей земле было, есть и будет только одно существо, способное совершить такие преступления - человек, будь то лидер или член группы, никто и ничто больше. К середине 90-х годов возник вопрос о том, сколько еще людей на нашей планете верят в неукротимый дух человека, в его способность открывать неведомое, в решимость преодолевать самые сложные проблемы, искать рай на краю земли во имя лучшей жизни, бороться с несправедливостью любыми средствами. Казалось, что слишком многие примирились с неизбежностью того, что совершилось. Можно ли считать, что тогда человеческий дух пал жертвой ошибочной предопределенности событий и потому принял как неизбежность страдания искалеченных детей и уничтожение тысяч людей? Идеологии, основанные на восприятии многообразия как враждебности, а фактически как угрозы, расцвели на наших глазах, словно потребность во враге стала жизненной необходимостью. До какой же степени испорченным оказался человеческий род, что люди не нашли в себе мужества возвысить свой голос в защиту жертв!

В сентябре 2001 года большая часть человечества наконец-то нашла в себе силы заявить, что ни религия, ни история, ни идеология, ни традиции не должны оправдывать или призывать к совершению жестоких террористических актов. Ответственность с их организаторов нельзя снять никакими отговорками. Для тех, по чьей вине людей лишают жизни лишь потому, что они не похожи на своих убийц, невозможно найти никаких оправданий. Скорее всего, преступники, подготовившие нападение на Нью-Йорк и Вашингтон 11 сентября, страстно желали стать свидетелями столкновения цивилизаций. Они не могут существовать без врага. Но в своих планах они, похоже, просчитались. События 11 сентября скорее стали примером столкновения внутри одной цивилизации, свидетельством борьбы за суть и смысл ее собственного существования. Почему нам нужен диалог между цивилизациями? В таком контексте ответ на этот вопрос кажется достаточно простым. Разве у нас нет потребности в новой глобальной этике? Или потребности в новой оценке многообразия? В частности, теперь, когда мы знаем, что различия между нами незначительны? Ведь по большому счету нас отделяют друг от друга всего лишь "три шага да три прыжка"... Сегодня как никогда раньше нас объединяют глобальные проблемы, стоящие перед всем человечеством, которые можно решить, только объединяя усилия всех. Почему же тогда столь многие видят различия и столь немногие ценят нашу общность? Быть может, потому, что люди, испытывающие страх перед многообразием, твердо решили еще больше углубить пропасть между культурами? А люди, признающие реальность общности, молчат, полагаясь лишь на силу своих убеждений? Возможно, реальные ответы на все эти вопросы могут быть найдены лишь тогда, когда мы поймем, что барьеры и групповая разобщенность, в чем бы они ни проявлялись, никогда не могут отражать интересы сообщества на достаточно протяженном интервале времени. Более того, от разумного объединения выигрывают обе стороны.

Всегда можно найти людей, которые живут вместе, имея различные представления о мире. Но, кроме того, следует признать, что и каждый из нас, пусть в различной степени, приходит к пониманию того, что общность объединяет всех нас. Другими словами, диалог начинается, прежде всего, внутри нас самих.

В основе публикуемых заметок материалы интернационального проекта "Преодолевая барьеры: диалог между цивилизациями", выполненного под эгидой ООН с личным участием автора.