Источник: ''Финансовая Россия''
Виноват Владимир Путин, который жестко ставит правительству задачи. Ему мало 4 процентов роста в год, которые были обещаны Грефом. Как выяснилось, монетаристские рецепты для этого не годятся. Макроэкономические реформы (налоговая, пенсионная, по реструктуризации монополий и дебюрократизации), призванные было создать благоприятную среду для устойчивого роста, захлебнулись. У экономики не оказалось ни одного внятного макроэкономического стимула расти дальше. И тогда правительство занялось активной промышленной политикой, то есть решило оказывать точечное воздействие на отдельные отрасли экономики. И тут как нельзя кстати пришлись отраслевые лоббисты со своими планами быстрой раскрутки производства при условии, что государство поможет им структурными мерами. В Минпромнауки давно лежали готовые программы отраслевых преобразований. Илья Клебанов просто сдул с них пыль и представил Касьянову.
До устроенной Путиным взбучки Касьянов как мог сопротивлялся давлению лоббистов, требовавших, например, повышения импортных пошлин на новые и старые автомобили. После взбучки одобрил протекционистскую программу развития автопрома, которая вводит с июля запретительную ставку на подержанные иномарки возрастом больше семи лет и 35-процентную пошлину на новые иномарки.
Формально правительство купилось на грамотную пропаганду талантливого олигарха Алексея Мордашова, который после покупки УАЗа научил другого начинающего автолюбителя Олега Дерипаску лоббировать социалистические меры господдержки очень красиво. Теперь лоббисты не просят банальных защитных мер. Теперь они говорят, что правительство должно запретить ввоз иномарок в Россию не во имя внутренних производителей, а исключительно для блага иностранных автоконцернов. Мол, получив запрет на прямой импорт собранных за границей машин, автогиганты задумаются о создании сборочных производств или СП внутри России. Правительство оказалось доверчивым: с низкими пошлинами мы живем последние недели.
Под письмом Касьянову о введении запретительных пошлин на иномарки подписались "АвтоВАЗ", "Руспромавто", "Северсталь", "КамАЗ" и четыре иностранные компании (Fiat, GM, Ford, Renault), которые еще до обсуждения промполитики в автопроме приняли твердое решение ставить в России сборочные производства. Собирается ли прийти в Россию кто-то еще из мировых автогигантов?
Из разговоров с топ-менеджерами Nissan становится, в общем, ясна позиция остальных автоконцернов. В России продается по 100 тыс. иномарок в год. Экономика в стагнации, значит, радикального увеличения спроса не предвидится. На российском рынке уже четыре западных игрока с конкретными проектами, делящие рынок по сегментам. Организовывать дорогостоящее - от 400 млн долларов - производство с надеждой продавать 10-20 тыс. машин в год, причем самого дешевого класса, бессмысленно. Кстати, дело вовсе не в том, что у Nissan нет денег - в это же время компания строит в США завод за 1 млрд долларов.
То, что внутренний рынок закроется и обеспечит увеличение рентабельности существующим на нем игрокам - это понятно. А вот то, что сюда придут автогиганты и модернизируют своими компонентами и требованиями российскую индустрию - не очевидно.
После успеха автопромышленников отраслевые концепции посыпались на правительство дождем. Крупные инвесторы, пришедшие в лесной бизнес, - прежде всего "Илим Палп" и тот же Дерипаска под брэндом "Базовый элемент" - написали целых две: одну - в Минприроды, другую - в Минпромнауки. По идеологии программы абсолютно идентичные, направленные на улучшение позиций крупного лесного бизнеса. Во-первых, ведомства собираются уничтожить мелкие кооперативы (их почти 20 000) по лесозаготовке, которые сейчас в основном экспортируют срубленный лес-кругляк по дешевке, имея небольшую рентабельность, но большой оборот. Именно благодаря этим сгруппировавшимся по мелким компаниям мужикам с топорами Россия рубит в год по 160 млн кубов леса и имеет от лесной отрасли всего 5 млрд долларов дохода в год. Тогда как в Финляндии, например, рубят всего 50 млн кубов в год, а дохода имеют 30 млрд долларов. А все потому, что превращают в бумагу, мебель, фанеру и прочие продукты высокого передела не только свои деревья, но и купленные задешево российские.
Поэтому Минпромнауки предложило (а Минэкономразвития согласилось) резко повысить экспортные ставки на лес-кругляк, чтобы он не вывозился за границу, а перерабатывался внутри России. Мысль та же, что и в случае с автопромом: получив дефицит российского леса у себя на заводах, те же финны или китайцы получат якобы стимул строить свои ЦБК и мебельные фабрики внутри России. Их подтолкнет к этому шагу еще и то, что вывозные ставки на продукцию высокого передела будут снижены. А ввозные, например на мебель, обещают повысить.
Минприроды придумало еще одну структурную меру в поддержку этой замысловатой идеологии: хотят повысить срок аренды лесных участков с нынешних 3-5 лет до 50-70 лет. Понятно, что гоп-бригады лихих лесников в этом случае не смогут больше рубить лес на делянках, которые раньше могли арендовать по дешевке. Понятно, что "длинные" конкурсы будут выигрывать только крупные холдинги, а мелкие кооперативы в лучшем случае интегрируются в заготовительные подразделения олигархов, а в худшем - будут воровать лес.
Таким образом, и лесная, и автомобильная концепция суть проекты по дальнейшей капитализации "дочек" крупных вертикально интегрированных мегаотраслевых холдингов.
Глава Минэнерго Игорь Юсуфов решил, что его реформаторские качества ничем не хуже клебановских, и написал Энергетическую стратегию до 2020 года. Основная мысль документа абсолютно созвучна идее о насильственном переносе центра рентабельности в отрасли с добычи сырья на переработку. Только теперь речь идет о ТЭКе.
Однако то, что возможно в лесу, абсолютно не подходит для нефтянки. Юсуфов предлагает стимулировать развитие нефтепереработки и нефтехимии увеличением прямых рентных изъятий при добыче сырья. Идея вроде бы здравая. Но что бывает, когда наших нефтяников начинают пугать снижением рентабельности добычи? Они просто платят меньше налогов и вывозят на Гибралтар или Кипр больший процент оборота. Вот и все. Никто не начнет строить в России нефтеперерабатывающие заводы, потому что цены на внутреннем рынке делают производство бензина не слишком окупаемым.
Вторая мера, предлагаемая Юсуфовым, еще сомнительнее. Министр призывает правительство прямо субсидировать разработку неэффективных месторождений, потому что высокорентабельных недр у нас осталось маловато. Минэнерго собирается "освободить от значительной части налоговых изъятий" те компании, которые решатся разрабатывать неинтересные скважины. Сами нефтяные генералы справедливо говорят, что государственные проекты по стимулированию неэффективности скорее вредны, чем полезны. Потому что чем больше ты сокращаешь себестоимость барреля добычи, тем больше налогов платишь. А в нормальных странах принято стимулировать эффективность.
Собственно, еще до внесения в правительство минпромовской программы развития металлургии отраслевые лоббисты сумели всего добиться напрямую от комиссии по защитным мерам: металлургам обнулили экспортные пошлины в связи с введением против них внешнеторговых барьеров.
Поэтому металлурги уже и не знали, о чем попросить в концепции. Поэтому в порядке экзотики потребовали диверсификации тарифов естественных монополий - мол, чем больше электричества потребляет комбинат, тем оно должно быть дешевле. Чем дальше от границы расположен завод, тем дешевле должен быть тонно-километр перевозки. То есть и здесь субсидирование неэффективности: строй себе неэффективное производство посреди Сибири, государство все равно тебе оплатит твою менеджерскую ошибку низкими тарифами. Минэкономразвития пока против.
Это не похоже на случайные меры. Ибо сформулированные и собранные вместе они называются промышленной политикой. Новомодные концепции написаны под диктовку крупнейших корпораций, и это лишний раз доказывает, что сращивание бизнеса и государства идет в России полным ходом. Крупные компании выторговывают для себя у правительства преференции, но объективно в этих послаблениях для крупного бизнеса государство заинтересовано не меньше. Поскольку дальнейшая капитализация межотраслевых корпораций - это единственное, что можно противопоставить внешним экономическим угрозам. Об этом же почти сто лет назад написал замечательный публицист Владимир Ленин в незабвенном труде "Империализм как новейшая стадия капитализма". Владимир Ильич считал создание финансовой олигархии одним из основных экономических признаков империализма. Россия, однако, слегка припозднилась к началу его строительства. А у опоздавших нет преимуществ: преследующие нас антидемпинговые расследования - лишнее тому подтверждение. Сначала мы попытались залезть в капитализм со своей социалистической инфраструктурой. Нас вежливо попросили. Но через десять лет реформ интересы бизнеса и власти наконец-то совпали. Дело за малым - реализовать их.
Потому и происходит плавная смена курса - от монетаризма к структурным экономическим реформам, которые в конечном счете призваны привести к интеграции России в мировое хозяйство.
Мартин Шаккум, председатель комитета Госдумы по промышленности, строительству и наукоемким технологиям:
- На несколько десятков федеральных целевых программ поддержки отраслей тратится более 60 млрд рублей в год. Вся беда в том, что средства фактически уходят на создание дополнительных рабочих мест, а не на стимулирование точек экономического роста. Для регулирования рыночной экономики нужны более тонкие инструменты финансового контроля, чем те, что предлагается применить сейчас. Одними протекционистскими пошлинами точно не обойтись.
Чтобы обеспечить реальный экономический рост за счет развития промышленности, нам нужно стимулировать передовые высокотехнологичные отрасли. Большая часть ведущих предприятий в этих отраслях давно уже перешла в частные руки. А у нас сегодня нет реального механизма государственного инвестирования в частную промышленность.
Опыт пока есть только негативный. В середине 90-х годов государство активно инвестировало на возвратной основе частный сектор через коммерческие банки. В результате банки с предприятиями попросту поделили государственные деньги. Кредитным учреждениям оказалось проще умереть, чем вернуть государству кредиты. Пока не будет выработан механизм госфинансирования рыночных отраслей на возвратной основе, бессмысленно строить планы структурной перестройки промышленности. Другого пути обеспечить экономический рост, кроме как через увеличение инвестиций, попросту нет.
Владимир Волошин, руководитель центра исследования промышленной политики Института международных экономических и политических исследований РАН:
- Широко обсуждаемая в последнее время идея взимания рентных платежей в нефтяной промышленности свидетельствует о том, что правительство стало прислушиваться к экономистам Российской академии наук. Принятие правительством подобных мер станет знаковым событием. Но нефтедобыча - очень непрозрачная отрасль, и она просто не позволит государству изъять всю необходимую ренту.
Кроме того, хорошо, что правительство провозгласило эти цели. Вопрос в том, будут ли реально приняты подобные решения, поскольку олигархи владеют большим арсеналом влияния на правительство. Вообще сигналы, подаваемые правительством в последнее время, довольно противоречивы.